Haymitch Abernathy & Effie Trinket;
Тур победителей, поезд, между Вторым и Первым;

Колонна миротворцев, проходящая сквозь Второй, бунтующие Дистрикты, символы Пересмешницы и свист. Сколько еще нужно невинных смертей во время тура, чтобы Эффи поняла, как обстоят дела на самом деле? И что ты ответишь ей, Хеймитч, когда Дива спросит, что происходит. И за кого ты теперь играешь.

- Эффи, - Хеймитч оборачивается и его взгляд становится ледяным. Никогда раньше он не смотрел на нее так: c усмешкой, с презрением, безразлично – да, но не так. В его глазах нет ничего живого. Холод и злость. Она всерьез думает, что победила, просто притащившись к нему подобием нормального человека? Дура. – Ты никогда не сойдешь за того, кому можно было бы доверять. Передай Капитолию, что он плохо старается. Как и в тот вечер пару лет назад.

Думаешь ли ты также сейчас?

Бряк хочет его целовать. Осознание приходит, но отклика не следует. Будто бы такое желание было всегда, а не появилось мгновение назад. Ей нравится быть ближе, чем он выставил все границы. И Эффи сейчас доказывает не только себе, но и ему. Что правда может быть разной, а многие вещи относительными. Чувствуешь ли ты, Хеймитч? Или совсем не играешь, пытаясь разорвать все нити, которые вас связывают?

Primrose Everdeen & Haymitch Abernathy;
Дистрикт 13, неделя после 75-ых Игр.;

«- Ты обещал! Ты обещал, что вернешь ее!».
Он не сдержал своих слов. Они возвращаются, но без Эвердин. И никто не в силах это исправить.
Всё, что им остается - вина и боль. Но этого ничтожно мало.
Особенно для тех, кто потерял вместе с сойкой себя.

«Я верну их»

Прим уже не визжит – захлёбывается собственной болью, на искажённом лице боль. Такая же, как у сестры, которая принесла Руте цветы. Такая же, как у сестры, когда она пыталась спасти Пита. Настоящая, глубокая боль утраты, сопровождаемая слезами и полузадушенными рыданиями, пока пальцы пытаются нанести обманщику хоть какой-то существенный вред. Ей больно, потому что этот человек – прямое свидетельство того, что Китнисс больше нет.

Её здесь нет.

И не будет больше.

Эбернети понимал, что его путь – чертовски дерьмовый.
А девочку всё еще можно было направить. Объяснить и выслушать самому. Стерпеть, если снова понадобится. Но важным условием было одно - Прим должна была прийти сама. По своей собственной воле.

Haymitch Abernathy & Gale Hawthorne;
15 сентября 2905 г., база мятежников;

Сойка-пересмешница сожжена. В этот день кто-то потерял веру, кто-то поверил в огонь революции, кто-то - укрепился в своей вере. Гейл Хоторн не был одним из этих людей. Его мысли не имели ничего общего с революцией, и единственный огонь, вспыхнувший в нем в тот роковой день, - это желание отомстить за Китнисс. И во всем Тринадцатом дистрикте только Хеймитч Эбернети знал, как превратить этот огонь в оружие.