Несчастья подобны сильному ветру. Я не имею в виду, что он сбивает нас с намеченного пути. Он срывает с нас одежду, и мы остаёмся такими, какими на самом деле являемся, а не такими, какими хотели бы казаться.
(Артур Голден "Мемуары гейши")

В какую ситуацию бы ты не попал, пережил ли ошеломляющую радость или огромное горе, после большого потрясения жизнь непременно меняется. Далеко не каждый способен адекватно воспринимать серьезные перестановки. Все было гораздо проще, когда рядом находился по-настоящему близкий и любимый человек, теперь же поддержки не было. Незлобные подколки коллег-менторов очень даже неплохо встряхивали и настраивали на относительно рабочую волну, но этого было ничтожно мало. Подчиненные из вверенного отряда? К большинству из них отношение было весьма двоякое. Стоун прекрасно чувствовала, что ее опасаются даже некоторые вояки из тринадцатого. А уж сколько ворчаний было на тему того, что руководство доверили женщине, даже говорить не стоит. Совершенно другой вопрос, что далеко не каждый был способен высказаться в лицо темноволосой победительнице 60-ых Игр. А редкие говоруны уже определенное время назад получили по заслугам. Шейла мастерски орудовала коротким лезвием, так что в спаррингах проигрывала не так уж и часто. При всем этом трудно не признать, что со временем, коего прошло еще ничтожно мало, доверие к ней, как к командиру росло. Это чего-то, да определенно стоило. И все-таки, подземелья тринадцатого казались холодными и неуютными, Шел использовала каждый, даже самый мизерный, шанс, стараясь как можно больше времени проводить на поверхности. Неожиданно, ранение, полученное на очередной операции (ничего серьезного, но медики настояли на паре дней отдыха, пока такая возможность вообще еще была) стало неплохим оправданием для несоблюдения строгого распорядка дня, бытующего в тринадцатом. Нет, никто не говорил, что Стоун начала бы выказывать недовольство, пытаясь что-то изменить, но также и не понимала, как можно навязывать свой образ жизни остальным. Безусловно, подготовка важна, но в случае прошедших Арену лучше было бы полагаться на их предпочтения. Навыки не забываются, и каждый из них прекрасно понимает, что тренировки - суровая необходимость. Кто-то однажды сказал, что нельзя приготовить яичницу, не разбив ни одного яйца. Сколько еще придется нам потерять в этой войне, сколько детских глаз успело увидеть жестокость и кровь. Самое страшное, что в этой ситуации мы ни чем не отличаемся от капитолийцев. Слишком уж хорошо нас воспитали.
В последние дни подобные мысли все чаще и чаще посещали голову брюнетки, вызывая острые приступы безнадежности. Шансы победить, бесспорно, были, но вот что потом делать с этой победой? Как жить? Привычная к насилию толпа не кинется собирать ромашки на зеленом лугу, им не свойственно ждать. Стремление получить все и моментально погубило не одного человека, так будет и сейчас. Теперь-то Шейла понимала, почему муж никогда и ничего не хотел слушать об иных временах, только грустно улыбался и прикрывал губы любимой ладонью, призывая к молчанию. Браун знал, что будет именно так, знал, что порядки не изменятся, меняются только люди, и, чаще всего, в худшую сторону.
Стоило ли происходящее в последние месяцы таких жертв? Да кто его знает, победители уж никак не философы. Солдаты, пусть с дурной дисциплиной и со слишком раздутым самомнением и какими-то специфическими, на взгляд обитателей мятежного дистрикта, потребностями. Если бы уже упомянутым местным было бы интересно мнение победителей о них самих, то тоже мало лестного услышали бы в свой адрес. Но каждый из нас молчит, ибо вынужден прикрываться одним щитом, как выражались в древности. Ссоры и выяснения отношений уж точно никому не помогут – факт столь очевидный, что озвучивать его бессмысленно. Потому, улыбаемся и машем - это уже правило, действовавшее перед капитолийской публикой. Если разобраться, то менторы и по сей день вынуждены играть привычные роли. Уж чему нас смог научить Сноу, так это думать тихо и понимать смысл пауз во фразах друг друга. Оказывается, весьма полезный навык.
Удивительно, но даже при строгих порядках тринадцатого прошедшие Арену старались держаться вместе. Огромный вопрос, устраивало ли это госпожу президента, но изменить что-то Койн здесь была не в силах при всей полноте собственной власти. А то, что здешняя глава упростить могла, делать не торопилась. Конечно же, куда им, простым обывателям до великих умов политики, но возмущения это совершенно не отменяло.
В и без того мрачных коридорах трудно думать о чем-то позитивном, но когда у тебя отняли еще и самое важное… Да, речь, конечно об Одейре и Энни. Тихая девочка не заслужила подобной судьбы, и бесполезно утешаться поговоркой о силе и испытаниях. В этом мире нет справедливости, как и высших сил. Здесь правят те, кто хитрее и бесчеловечнее. Финну сейчас не лучше, достаточно просто понаблюдать за давним другом и не тратить время на беседы. Дальше так продолжаться не может, - решение назревало слишком давно, но Стоун честно старалась не вмешиваться. Мужчины – существа во многом нежные, и не потерпят женского участия, пусть даже в нем и не будет наблюдаться жалости. Лучший вариант – не признаваться в собственных намерениях, а просто попросить о помощи. Задетая кисть правой руки намеренно бинтуется самостоятельно. Медики делали это слишком аккуратно, а Шейла, никогда по-настоящему не дружившая с хитрой наукой оказания первой помощи, накладывает бинты старательно, но от того не менее неряшливо. Результат оправдывает ожидания: теперь краешек повязки легонько торчит из длинного рукава куртки. Вполне достаточно для создания необходимого образа.
Стоун не так уж и часто имела наглость наведываться к Одейру без предварительного предупреждения, но этот вечер станет исключением из принятых между ними правил вежливости. Тихий стук в дверь, такую же серую и неприметную, как все двери вокруг, и брюнетка уже на пороге чужого жилища.
- Прости, что не успела предупредить, но я к тебе с огромной просьбой.
Только выдержка позволяет не ляпнуть лишнего, глядя в потухшие глаза некогда ментора четвертого. Она прекрасно понимала его боль, много лет жила со схожей. Но это абсолютно не означало, что сейчас Шел кинется жалеть мечту капитолийских дамочек. Жалость, вопреки убеждениям некоторых, чувство оскорбительное, а в случае их, так вообще недозволенное. Поддержка и участие? Сколько угодно, но ничего кроме.
- Понимаю, что в последнее время тебе немного не до того, но я совсем перестала видеть твои тренировки. А после этого дурацкого ранения, - небрежно махнуть правой рукой и тут же совсем немного поморщиться, - я понимаю, что еще долго не смогу прийти в форму без нормального партнера по спаррингу. Если подаришь мне несколько часов своего времени, то буду несказанно благодарна.
Вот так всегда, даже не ложь, всего лишь повод. Они оба прекрасно осознавали это, и если Финн и разберет ее игру, то у него всегда остается выбор: принять ее или отговориться какими-то собственными планами и обязанностями. Во втором случае Стоун не стала бы настаивать, разве что попыталась бы изобрести какой-то более изощренный способ встряхнуть небезразличного человека.

Отредактировано Sheila Stone (2016-01-16 23:24:03)